Хроники Израиля: Кому нужны герои. Книга 2 - Страница 76


К оглавлению

76

Весь Тель-Авив явился на симфонический концерт, но, по просьбе публики, симфония Вагнера прозвучала в сокращенном виде.

Из-за событий в Германии кое-кто осуждал Гриншпана, навлекшего на немецких евреев такую беду.

Многие спрашивали, кто такой этот Гриншпан?

* * *

В 1911 году семья Гриншпан эмигрировала из Польши в Ганновер в поисках лучшей доли. Через десять лет у четы Гриншпан родился восьмой ребенок. Назвали его Гершелем. Когда мальчику было 12 лет, Гитлер пришел к власти. И началось…

Учителя, выделявшие прежде способного ученика, стали его третировать. Общение с одноклассниками, вчерашними друзьями, превратилось в цепь насмешек, унижений и издевательств. На каждом шагу он слышал: «Убирайся в свою Палестину!» — и в конце концов подумал: «А почему бы и нет?»

Но как туда добраться?

Окончив школу, решил стать инженером. Но в высшие учебные заведения Германии не принимали евреев.

Гершель поехал в Париж, где жил его дядя. Он был уверен: дядя поможет. И дядя пытался. Но ведь нужен вид на жительство. Как его получить? Французские власти уже предупредили Гершеля, что он живет в стране незаконно. Замаячила в перспективе высылка в нацистский рай.

В разгар всех этих огорчений и узнал Гершель о том, что нацисты решили избавиться от евреев, выходцев из Польши, десятилетиями проживавших в Германии. Все они — 17 тысяч человек — были собраны с чисто немецкой педантичностью на площадях, посажены в грузовики и отправлены к польской границе. Среди них оказалась и семья Гриншпан…

Грузовики неслись, подпрыгивая на ухабах. Вот и граница. Всех высадили. Плакали голодные перепуганные дети. В голос рыдали женщины.

На беззащитную толпу бросились штурмовики с палками и погнали ее через границу, как скот.

А там уже ждали польские пограничники. Тоже с палками. И всех погнали обратно.

На немецкой стороне ухмылялись штурмовики, довольные возможностью поразвлечься. Град ударов обрушился на несчастных. Кровь. Вопли.

Обезумевшие люди три дня метались по ничейной земле.

Не выдержали, как и следовало ожидать, нервы поляков. Они все же приняли своих подданных и разместили их в бараках.

Под впечатлением пережитого кошмара отец отправил сыну в Париж письмо.

Прочитав его, Гершель заплакал. Написал открытку родителям. Потом умыл лицо. Никто не должен видеть его слез. Он уже знал, что делать. Снял с вешалки плащ и вышел.

В оружейном магазине купил пистолет, патроны. И отправился к немецкому посольству…

«Я твердо решил отомстить за кровь и страдания наших братьев — евреев, — писал Гершель Гриншпан в прощальной открытке. — Я убежден, что вслед за мной придут и другие. Они не позволят сломить наш народ… Не сердитесь, дорогие родители и вся семья, если мой поступок причинит вам боль. Тот, чье Имя благословенно, простит меня, и ниспошлет мир и покой нашему несчастному народу». Во всем мире поднялась волна сочувствия еврейскому юноше, почти мальчику, вступившемуся за поруганную честь своего народа.

Американская журналистка Дороти Томпсон собрала 30 тысяч долларов и наняла для защиты Гриншпана адвоката Френкеля, одного из лучших во Франции. Американская ассоциация писателей прислала чек на 40 тысяч долларов. Гершель передал его в лагерь беженцев в Польше. Там находились его родители.

Френкель требовал ускорить судебное разбирательство, но министр юстиции решил не спешить.

«Париж боится реакции Гитлера. Что будет, если присяжные оправдают вашего клиента?» — писал он Френкелю.

1 сентября 1939 года немецкие дивизии вторглись в Польшу. Гершель решил пойти добровольцем во французскую армию.

«Если я в чем-то виноват перед Францией, то хочу кровью искупить свою вину», — написал он военному министру, но не получил ответа.

Моторизованные дивизии вермахта подавили польское сопротивление в считанные дни. Длинные руки нацистов настигали семью Гриншпан, но она бежала в Россию и спаслась. Гершель об этом не узнал…

Раздраконив Польшу, Гитлер обрушился на Францию всей мощью своей военной машины. Франция пала. Гершеля перевели в тюрьму в Бордо. Через город откатывались к Парижу остатки разбитой французской армии. Двигался на запад поток беженцев. Однажды утром его вызвал начальник тюрьмы, пожилой видавший виды служака.

— Слушай, парень, — сказал он, — через пару дней Бордо займут немцы. Ты знаешь, что тебя ждет?

Гершель молчал.

— У тебя нет даже судимости, — возвысил голос начальник и положил руку на плечо узника. — Да и что ты сделал? Убил одного из грязных бошей, терзающих сегодня Францию? Ты свободен…

Ворота тюрьмы раскрылись. Гершель очутился на незнакомых улицах чужого, враждебного города. У него не было пристанища, и он не нашел людей, у которых мог бы попросить помощи. И он голодал. Нищенствовать не позволяла гордость.

Две недели скитался Гершель среди чужих людей. Он видел, как вступала в Бордо немецкая армия, и понимал, что мир гибнет. Так имело ли смысл бороться?

И Гершель вернулся в тюрьму.

— Ну что ж, — сказал начальник. — Я сделал для тебя все, что мог, и умываю руки. — Уже выходя из камеры, он вспомнил, кто до него произнес эти слова, и остановился. — Все же я запишу тебя под другим именем, — пробормотал он, — авось, пронесет.

Не пронесло… Нацисты потребовали выдачи Гриншпана, и правительство Виши быстро его разыскало.

76