В одно мгновение распространился по Дамаску слух — фантастический, неимоверный, абсурдный. Кемаль Амин Таабе — израильский шпион! Если бы сирийскому руководству сообщили, что израильским агентом является Гамаль Абдель Насер, — потрясение не было бы большим…
Как?! Элегантный, щедрый, общительный сириец, миллионер-иммигрант из Аргентины, преуспевающий коммерсант, сочетающий аналитический склад ума с дипломатическими способностями, — израильский шпион? Человек, от которого не было тайн в сирийских правительственных сферах, неоднократно выполнявший секретные поручения руководства партии БААС, друг и доверенное лицо президента Амина Хафеза — шпион?
Да ведь если бы он отказался от аргентинского гражданства, сохраненного по какой-то прихоти, то получил бы министерский портфель! Может ли такое быть?
Но доказательства убийственны. Микрофильмы, мини-передатчик, взрывчатка, шифры — все это найдено в тайнике на квартире Кемаля Амина Таабе.
Сомнения исчезли. Человек, знавший сирийские военные и политические секреты, друг министров и генералов, оказался предателем.
Шоковое потрясение сменилось яростью. Сирийские руководители велели немедленно приступить к расследованию.
Что он знал? Какие сведения успел передать врагу? Следователи получили приказ использовать все средства, включая самые жестокие пытки, чтобы сломить Таабе, развязать ему язык. Более того, президент Сирийской республики генерал Амин Хафез сам посетил узника в узкой, похожей на гроб камере.
— Свет! — властно приказал президент. Под металлической сеткой на потолке зажглась тусклая, покрытая грязью и паутиной лампочка.
Кемаль Амин Таабе поднялся с железной кровати без матраса навстречу гостю, которого недавно называл другом. Таабе все еще элегантен, несмотря на грязную рубашку и восковые круги под глазами.
Президент молча смотрел на него. Глаза Таабе ничего не выражали. Они уже умерли. А ведь когда Амин Хафез делился с ним сокровенными мыслями, в этих темных глазах светились тепло и понимание…
Час длилась беседа-допрос. И вдруг президентом овладело подозрение.
«Этот человек не араб, — подумал он с жуткой уверенностью. — Он еврей».
Когда за президентом закрылась стальная дверь и вновь погасла лампочка, ощущение гибели охватило узника.
Густая тьма лилась ему в глаза, в ноздри. Захлебываясь в ней, он жадно ловил пересохшим ртом тяжелый воздух и понимал, что уже нет ни мира, ни звезд, ни родины, ни семьи, а есть лишь мрак и смерть.
В ледяном одиночестве вел он смертельный поединок с палачами сирийской разведки. Есть вещи, которые не может вынести ни один человек.
Полковник Сувейдани своего добился. Без сознания, с вырванными ногтями кровавил Кемаль Амин Таабе пол своей камеры. А в это время полковник Сувейдани информировал президента о полученных от шпиона признаниях. Этот человек не Таабе. Вообще не араб. Он Эли Коэн, израильский еврей.
Летом 1954 года израильское руководство охватила тревога. Британская империя трещала по всем швам. Англичане готовились к уходу из Египта. Старый политический дуэлянт Уинстон Черчилль ввязывался в любую драку, если существовал хоть малейший шанс на победу. Но тогда его не было. Египетские националисты требовали вывода английских войск. Черчилля не испугало бы тявканье этих шавок, но того же добивалась английская оппозиция. Общественное мнение Великобритании также не одобряло ближневосточной политики премьер-министра. Черчилль уступил.
В Израиле не хотели мириться с таким развитием событий. Израильские лидеры считали присутствие англичан в Египте жизненно необходимым для безопасности страны. Английские войска в зоне Суэцкого канала служили, по сути, громоотводом. На них концентрировалась ненависть националистических кругов. Было ясно, что с уходом англичан острие этой ненависти обратится против Израиля. Это означало войну, а к ней Израиль не был готов. Ему нужны были еще два-три спокойных года, чтобы укрепить армию. Значит, надо было заставить англичан остаться в Египте. Но как это сделать?
Мосад разработал план и ввел его в действие. Время подгоняло. Англичане уже собирались домой.
Эта спешка стала причиной самого тяжелого провала Мосада за всю его историю. А план был прост до примитивности.
В Мосаде полагали, что если совершить несколько удачных диверсий против иностранных объектов в Египте, то англичане не уйдут. Они обвинят египетское правительство в неспособности контролировать положение в стране и останутся на своих базах еще на два-три года. Этого — достаточно.
Израильская шпионская сеть, созданная в Египте в 1951 году, получила приказ действовать. Состояла она, в основном, из еврейской молодежи Каира и Александрии. Входил в нее и Эли Коэн, окончивший к тому времени Каирский университет.
Семья Эли, проживавшая в Александрии, в 1949 году репатриировалась в Израиль через Францию. Эли остался в Египте.
— Я скоро буду с вами, — обещал он родителям при расставании. Прошли годы, прежде чем его желание осуществилось.
В Мосаде понимали, конечно, что задействованная сеть никуда не годится. Члены ее даже не прошли профессионального обучения. Но других не было. Для общего руководства группой дилетантов в Каир из Израиля прибыли опытные агенты — Макс Беннет и Авраам Дар. Позднее к ним присоединился третий агент, Мотке Кейдар, истинная роль которого не выяснена до сих пор.