Хроники Израиля: Кому нужны герои. Книга 2 - Страница 64

Он стал символом удачи, провинциальный плейбой, репатриировавшийся из Литвы в Израиль без гроша в кармане и не знавший тогда ни английского, ни иврита. Его карьера завораживает, как голливудская сказка. За какие-нибудь пятнадцать лет создал он империю с деловыми связями на трех континентах. Все двери перед ним распахнулись. Политики и бизнесмены, военные и ученые, писатели и деятели искусств испытали неотразимое его обаяние. Он мог быть трезвым и расчетливым, хвастливым и циничным, предельно откровенным и до крайности лживым. И щедрым до безрассудства: кто только не черпал из его кошелька обеими руками!

И еще он был хорошим товарищем. Говорил: «Если я получаю солидный куш, то выигрывает все мое окружение». В Израиле он жертвовал деньги на все, даже на футбольную команду. Он был болтлив, неуравновешен, эгоцентричен. Чрезмерно любил женщин и ту роскошь, которую можно приобрести за деньги. От него пахло деньгами. Он хвастался, как мальчишка, своим достатком, виллами, связями, машинами. Свой «Роллс-ройс» он купил у Чаушеску. «Руководитель государства, находящегося в таком тяжелом экономическом положении, не может позволить себе подобной роскоши», — сказал он по этому поводу.

Если существует такое понятие, как антишпион, то оно вполне подходит к Калмановичу. Слишком уж этот человек привлекал к себе всеобщее внимание.

С другой стороны, не следует забывать, что был он законсервированным шпионом. И поэтому его поведение соответствовало задачам, которые ставились перед ним хозяевами. Лет десять Калманович должен был потратить лишь на то, чтобы сделать карьеру и получить доступ к источникам информации. Этого он добился. Иное дело, что носимая им маска со временем как бы приросла к лицу. Начав «работать», он уже не мог изменить ни стиль, ни образ жизни.

* * *

29 августа 1977 года в 10 часов 30 минут утра «Мерседес», сверкая, как черный алмаз, остановился у контрольного пункта при въезде в Восточный Берлин. Проверка строгая. Пограничники чуть ли не обнюхивают бумаги. Один из пассажиров протягивает офицеру израильский паспорт. Тот удивленно берет его, с недоверием раскрывает, но, прочитав фамилию, почтительно возвращает владельцу.

Сорок минут езды, и «Мерседес» уже на улице Лирейлштрассе, у особняка, где расположена контора адвоката Вольфганга Фогеля, загадочной личности, занимавшейся среди прочих махинаций обменом «сгоревшими» шпионами между Востоком и Западом. Доктор Фогель, похожий на породистую борзую, приветствует гостя в дверях, провожает в кабинет. Встреча носит деловой характер. Калманович подписывает несколько документов. Один из них содержит обязательство американского конгресса. Второй — прокоммунистической африканской республики Мозамбик. Речь идет о пакетной сделке, предусматривающей освобождение двух «сгоревших» шпионов и израильтянина Мирона Маркуса, ожидавшего в мозамбикской тюрьме исполнения вынесенного ему смертного приговора.

Апрель 1978 года. Восемь черных полицейских привозят на границу между Мозамбиком и Свазилендом человека с землистым цветом лица в летном комбинезоне. Его уже ждет Калманович. Он спрашивает на иврите:

— Вы Мирон Маркус из Хайфы?

— Да. Спасибо за все…

Калманович подписывает документ, протянутый мозамбикским офицером. Формальности закончены. Израильтянин Мирон Маркус, совершивший на своем частном самолете вынужденную посадку в Мозамбике, свободен.

Кто бы ни был Шабтай Калманович, Мирон Маркус должен молиться за него до конца своих дней…

* * *

Так кто же он все-таки, Шабтай Калманович?

Непросто ответить на этот вопрос, принимая во внимание его двойную жизнь. Ясно одно: вряд ли удалось бы безвестному репатрианту сделать столь фантастическую карьеру, если бы его не поддерживали какие-то тайные силы. Совсем иначе смотрится лицевая сторона его жизни теперь, когда известны скрытые побудительные мотивы этого человека.

Семья Калмановича репатриировалась в Израиль в 1971 году, после двенадцатилетнего пребывания в отказе. Сам Калманович так рассказывал об этом периоде своей жизни:

«В 23 года я очутился с женой, матерью и сестрой в центре абсорбции вблизи Хайфы. Как человек с высшим образованием, я был направлен в Иерусалимский университет на горе Скопус, где для репатриантов из СССР были созданы спецкурсы иврита и английского. Это был первый подарок судьбы. Не будь этих курсов, останься я в центре абсорбции, так бы и продолжал трепаться по-русски. Кроме языков, курсы давали нам элементарные понятия о жизни в Израиле. Ну и, конечно, мы участвовали в демонстрациях в защиту советских евреев. Это было замечательное время. По окончании учебы я получил работу в информационном отделе при канцелярии премьер-министра».

Советские евреи шли в то время в Израиль «плотным косяком». Сами того не зная, они превращались в серьезную политическую силу.

Голда Меир обратила внимание на симпатичного молодого человека и решила, что именно он сможет втолковать новым гражданам страны, за кого им надо голосовать на предстоящих выборах. Калманович получил кабинет в цитадели партии Труда на улице Яркон в Тель-Авиве.

Легкость, с которой этот баловень судьбы взбирался вверх по социальной лестнице, уже тогда порождала множество самых причудливых слухов. Приятель мой, в прошлом известный диссидент, лично знавший Калмановича, всерьез утверждал, что карьера его объясняется интимными отношениями с Голдой Меир. На мою реплику, что Голде ведь тогда было уже далеко за семьдесят, приятель лишь пожал плечами: