Хроники Израиля: Кому нужны герои. Книга 2 - Страница 46

Пользовался я в работе над этой частью книги и красным трехтомником, изданным в Израиле около двадцати лет назад. Долгие годы он пылился на полке в доме моего приятеля, пока однажды по какому-то наитию я не взял его в руки. Это оказался сборник материалов, изданных министерством обороны под общим названием «Забытые дела». Тут были архивные документы, протоколы, показания очевидцев, газетные заметки, касающиеся событий, часто настолько неимоверных и фантастических, что они кажутся плодом воображения какого-нибудь потерявшего чувство меры литератора, издевающегося над здравым смыслом читателей.

Некоторые материалы я использовал, сохранив в неприкосновенности факты и события, ничего не приукрашивая и не сочиняя.

БОЛЬШОЙ ИСЕР

Вечер в Эйлатском заливе. Огромный малиновый шар катится к горизонту. Загорелый моряк с белой курчавой бородкой привязывает яхту к причалу. Это Ити Беери, один из лучших эйлатских лоцманов.

Сегодня Ити весь день сопровождает журналист. Он пишет книгу об израильской разведке и хочет, чтобы Ити рассказал ему все, что знает о своем отце — Исере Беери.

— Смотри, как это прекрасно, — говорит Ити, указывая на залив, утопающий в блеске закатного солнца. — Как можно говорить об ужасных вещах среди этого великолепия?

Но журналиста интересует совсем другое.

— Ты все еще ненавидишь Бен-Гуриона? — спрашивает он.

— Ненависть — не то слово, — усмехается Ити, не отрывая взгляда от янтарной глади воды.

— Бен-Гурион уничтожил отца. Отдал его на растерзание. Меня в детстве называли сыном убийцы. Моя мать получила инфаркт…

Годами имя Исера Беери было окутано таинственным ореолом.

— А, это тот, кто приказал расстрелять Тубянского, — говорили о нем.

— Садист! — крикнул ему с трибуны кнессета Хаим Ландау.

Ити считает, что его отец был принесен в жертву политическим обстоятельствам.

«Отца, — утверждал он, — затравили, сделали козлом отпущения. Он был тихим, спокойным человеком, не искавшим ни славы, ни почестей. Но в нем было крайне развито чувство долга. И судить об отце следует по меркам того времени. Еврейское государство только рождалось в муках и крови. В молодой стране, атакованной бессчетным количеством врагов, царили хаос и анархия. Не было еще армии. Не было военной разведки. Все это приходилось создавать в ходе борьбы за выживание.

Отец считал, что обязан быть непоколебимым. Каждое колебание могло оказаться роковым. Каждый просчет — решающим. И он взваливал на свою душу бремя невыносимых решений…»

После смерти отца Ити поселился в Эйлате.

— Не делай ничего такого, что могло бы повредить государству, — сказал ему отец перед смертью. Ити не забыл этот предсмертный завет и десятилетиями хранил молчание.

Трое сыновей у Ити. Старшего зовут Исер.

* * *

Лето 1948 года. Деревня Бейт-Джиз на пути в Иерусалим. Здесь расположились лагерем солдаты Пальмаха. Сегодня ночью опять бой.

Многие ли доживут до утра?

В облупленной комнатке арабского дома двое: Меир Тубянский и Исер Беери. Офицер Хаганы, инженер-электрик, ответственный за военный лагерь Шнеллер в Иерусалиме, и начальник недавно созданной военной разведки.

— Я не виновен, — кричит Тубянский, высокий, худой, с аккуратным пробором на продолговатой, похожей на перевернутое яйцо голове. Его маленькие выразительные глаза гневно сверкают.

Беери долго смотрит на него. Потом произносит:

— У нас нет времени заниматься судебными процедурами.

И выходит…

Через несколько минут он приказывает расстрелять Тубянского…

В те дни речь шла о жизни и смерти Израиля. Меир Тубянский был заподозрен в шпионаже. Беери утверждал, что он передал англичанам сведения о местонахождении мастерских по производству оружия.

Генерал Цви Аялон, в то время заместитель командира Пальмаха, ознакомившись с представленными Беери данными, приказал арестовать Тубянского.

28 июня Беери обратился к главному прокурору армии Аврааму Горли, чтобы вместе с ним решить, что делать дальше. Горли порекомендовал предать Тубянского суду военного трибунала. Командир Пальмаха Игал Алон утвердил это предложение. На следующий день Тубянский был арестован и уже через несколько часов предстал перед судом. Беери выступил за расстрел, и его голос оказался решающим.

Ночью Беери овладели сомнения: не поспешил ли он? Эта мысль была такой жуткой, что начальник разведки не сомкнул глаз до рассвета.

Утром он уже был у Бен-Гуриона. Подробно рассказав обо всем, Исер Беери не скрыл своих сомнений.

— Я считаю, что мы должны публично сообщить об этом деле и об имеющихся в нашем распоряжении доказательствах вины Тубянского, — сказал он в заключение. Старик молчал, насупившись. Потом произнес: — Нет. Сейчас не время.

В небольшой квартире на улице Кинг Джордж в Иерусалиме жена Тубянского напрасно ждала мужа. Он не вернулся ни в этот день, ни на следующий. Полная тревоги женщина расспрашивала всех и каждого. Никто ничего не знал. Ее муж исчез, словно растворился в воздухе. На земле, во всяком случае, он не оставил никаких следов.

Лишь через три недели газеты, получившие откуда-то информацию, сообщили о расстреле Тубянского.

Жизнь молодой женщины превратилась в кошмар. Друзья покинули ее. Сын возвращался с улицы в слезах. Сверстники обзывали его отродьем предателя и били.